Вдруг из темноты выбежал Джонно, заставив их всех подпрыгнуть.

— Серж, скорей сюда. Их тут больше.

Остальное отделение укрылось в канаве у живой изгороди из скородеревьев и колючего кустарника. На другой стороне раскинулось огромное поле с посевами, качающимися на теплом ветру от пожаров. Поле пересекали глубокие колеи от тракторов.

— Вон там, — сказал Джонно. — Около дюжины.

Из кастеллума донеслось три оглушительных удара.

Они были недалеко от крепости космодесантников, но со своей позиции ее не видели.

— Двенадцать десантных капсул, — пустым голосом произнес Мерик. — И все целые.

— Легионеров видишь? — спросил Демефон.

— Какая разница? — сказал Гаскин. — Дальше их будет только больше. Можно еще в стадо брачующихся фантинов броситься — шансы выжить будут примерно такие же.

— Что теперь, серж? — спросил Мелкий Джонно. — Как через них пробраться?

Морион скорчил гримасу:

— Видите это выражение? У Мерика оно означает «У меня есть идея, но она вам не понравится».

— Клоака, — догадался Мерик. — Эти канавы неподалеку соединяются и превращаются в один поток. Через них мы попадем прямо в город.

Все застонали.

— Я же говорил, что вам не понравится, — сказал Морион.

Все инфраструктуры гражданских поселений на Пятистах мирах Ультрамара, от самых маленьких до самых больших, планировались тщательнейшим образом. Устройство их было продумано как вверху, так и внизу. Когда основали Сотополис, канализационную сеть прокопали в первую очередь. Ее размеры значительно превышали текущие потребности городка. Мерика поражали предусмотрительность и уверенность Жиллимана. Планета была отрезана от остального мира, Галактику разрывала война, и все равно он смотрел в будущее и представлял в нем Соту, которую Мерик не увидит, даже если проживет тысячу лет.

Солдаты опустились в железобетонную канаву, пригибая головы и ползком пробираясь в жиже на дне. Мерик часто смотрел на светлеющее небо. Им следовало вернуться в гору, где было безопасно, но Мерик жаждал собственными глазами увидеть, что случилось с его приемным домом.

Когда они вступили в холодную пасть сотинской канализации, звуки боя у кастеллума достигли крещендо. Шум воды едва заглушал резкие залпы тяжелых орудий. Голые серые стены давили, создавая ложное ощущение безопасности. Если их здесь обнаружат, им конец.

В выемке на полу бежал тонкий ручеек воды, но к тоннелю постепенно присоединялись другие каналы, и поток воды рос, пока не достиг их щиколоток. Вскоре агрохозяйственные каналы сменились пластековыми трубами с откидными заслонками — первые домашние сети Сотополиса.

Пройдя до конца тоннеля, они оказались в главной канализации города, известной как Клоака Максима. Вдоль глубокого канала со сточными водами шел мостик. Сверху доносился клокот водоочистной установки, а когда Мерик напрягал слух, получалось различить и далекий рокот волн.

Они продолжили путь, подняв оружие и вглядываясь в каждую тень. Чем ближе они подходили к центру, тем тише становилось. Из ливнестоков порой доносились отдельные очереди выстрелов. Услышав крик, они все замерли, но тот сразу же оборвался с жуткой внезапностью.

Сотополис был небольшим, и они быстро оказались под главной площадью, где, судя по доносящимся сверху звукам, шла какая-то бурная деятельность.

— Похоже на строительные работы, — прошептал Морион. — Я слышу молотки. Электроинструменты.

— И… стоны? — заметил Ганспир.

У Мерика вдруг пересохло во рту, и он облизнул губы. Им все еще управляло желание знать, но часть его тряслась при мысли о том, что он может увидеть. Он взглянул на полосу раннего утреннего света, пробивающегося через трубу ливнестока, встал под ней, посмотрел вверх и взвесил потребность знать против желания не знать.

— Гаскин, помоги мне подняться, — сказал он наконец.

Неуверенно стоя на плечах солдата, Мерик придвинулся к ливнестоку и осторожно заглянул в щель.

— Что видишь? — прошептал Гаскин.

— Ничего. Что-то преграждает вид. Тихо.

В считанных сантиметрах от его носа стояли трансчеловеческие ноги в темно-синих наголенниках. Через некоторое время их обладатель отошел, открыв ему вид прямо на середину площади. Зрелище повергло его в шок.

— Кости Конора, — выдохнул он.

— Что? Что?! — спросил Гаскин.

Перед глазами все пульсировало. Мерик отстраненно подумал, что никогда не испытывал настоящего ужаса — до этого момента. Так много слов использовались бездумно; встреча с их истинным значением переворачивала мир вверх ногами.

«Они этого и добиваются, — соображал Мерик, борясь с паникой. — Они хотят, чтобы мы боялись. Соберись». Но собраться, видя, что происходит на площади, было непросто.

Взгляд Мерика метался от одного кошмара к другому. Ему быстро хватило.

— Опусти меня, — прошептал он.

— Что ты видел? — спросил Гаскин.

— Ты не хочешь это знать. Не надо было приходить.

— Те стоны… — сказал Морион. — Что они с ними делают?

— Мы им не поможем. Надо уходить, — сказал Мерик.

Товарищи занервничали и одновременно принялись шептаться. Он только успел их утихомирить, как в верхней части клоаки раздались голоса и жестокий смех, и все опять в ужасе замолчали.

Повелители Ночи приближались.

Сотинцы быстро, как крысы, юркнули в боковые тоннели канализации.

Мимо прошли три космодесантника. Двое были врагами, огромными и грозными в своих доспехах. С третьего броню сняли и связали ему руки. Он двигался странно, а Повелители Ночи подгоняли его искрящимися стрекалами и смеялись, когда он невольно дергался и хрипел.

Повелители Ночи не заметили их. Когда они отошли на тридцать метров, Мерик наконец осмелился прошептать:

— Нельзя его оставить.

— Ага, — ответил Гаскин. — И что мы можем сделать? Их двое, а нас всего шестеро!

— Мы не в силах помочь своим людям, но не ему. Я пошел.

— Ты спятил! Они тебя просто застрелят!

— Нет, не застрелят, — ответил Мерик. — Они захотят развлечься. Садизм — их слабость.

— Они от нас мокрого места не оставят, — прошипел Гаскин.

— Я пытаюсь что-нибудь придумать! — Мерик надеялся, что, если ничего не выйдет, его просто застрелят, а не отнесут на площадь. Такая смерть хотя бы будет быстрой. — Демефон, Морион, Джонно, Ганспир, на другую сторону, тихо! Джонно!

— Да, серж?

— Делай свое дело.

На крысином лице Мелкого возникло решительное выражение.

Четыре солдата опустились в грязную воду по шею и перешли на другую сторону канала. Там к Клоаке Максима выходил тоннель без мостика, в котором они и укрылись. Легионеры были слишком заняты своим пленником и ничего не заметили. «Садистские и самоуверенные, — подумал Мерик. — Это удваивает наши шансы».

— Я привлеку их внимание. Приготовьтесь, — сказал он.

Гаскин дотронулся до крак-гранаты на поясе. Мерик кивнул, закрыл глаза и вышел на мостик.

— Эй! — закричал он. — Смотри сюда!

Мерик открыл огонь, отступая назад в тоннель после каждого выстрела. Он держал винтовку у плеча и старался попадать, унимая дрожь рук силой воли. Лазерные заряды с треском прорезали воздух, опаляя доспехи шедшего сзади воина. Повелитель Ночи повернулся и получил заряд в лицо. Он инстинктивно поднял руки, прикрывая уязвимые линзы шлема.

«Относительно уязвимые», — напомнил Мерику внутренний флегматик.

Повелитель Ночи бросился к нему.

Мерик еще ни разу в жизни не испытывал такого ужаса. Он всегда нервничал в присутствии трансчеловеческих воинов Ультрамара — как и все люди. Но смотреть, как на тебя несется разозленный космодесантник, было совсем не то же самое, что смущенно распивать с ним алкоголь.

Он успел привыкнуть к тому, какие они огромные. Даже слишком привыкнуть. Бегущий на него воин был так огромен, что его нельзя было назвать человеком. Он имел человеческую фигуру, но раздутую до пределов неузнаваемости. Доспехи усиливали его настолько, что в прошлые эпохи его бы классифицировали как бронемашину. Керамитовые ботинки выбивали из железобетона куски. Он взмахнул древковым оружием, которое в длину было больше, чем Мерик в высоту. Цепной клинок на конце был массивный, как ящик боеприпасов, а вращающиеся зубья — с обеденный нож размером. Воин создавал впечатление до немыслимости, почти до нелепости увеличенного масштаба.